Пассионарий ушёл в астрал

Архангельский театр драмы, не совсем гордо, но всё же носящий имя Ломоносова, всеми стенами вибрирует от очередного скандала. Начальство, говорят, рвёт волосы на *опе: дескать, доверились народному трагику Айрону Менсу — дали одну из главных ролей в новом спектакле, холили талантище поморское дивное, а он...

А история приключилась типичнейшая для артистической среды. Актёры (а трагики в особенности) ведь натуры утончённые — им постоянная подпитка нужна. Не подумайте ничего дурного — в астрал им просто периодически надо уходить. В такие моменты льются потоки, с виду-то ну сущая вода, а не отпускает. Раз выпило дарование, второй. Остановиться не может — жажда силу особую имеет, объятия её железны...

Вот и Айрон Менс, герой осенней политической импровизации, ставший «знаменитостью поморского масштаба», видимо, почувствовал потребность открыть чакры души навстречу космической энергии и... Ушёл человек в астрал и всё, с концами! И дунуло... Дунуло неподдельной тревогой за судьбу покорного служителя мельпомены Айрона Менса. Тревога мешает творчеству, ставит под удар и без того едва заметный авторитет труппы, испепеляет ранимые творческие души трагиков, комиков — всех труппных сотрапезников Айрона Менса. Некоторые особо ранимые творческие натуры пробовали, говорят, даже молиться. Не вышло — рука отказывалась крест выписывать, то в ухо уткнётся, то в пупок сама засунется... Мистика тут не при чём — всё в нашем ДрамСарае пропитано грехом чванства, алчности, лживых инсинуаций злых театральных языков. Дерьма этого столь много, что понятия вполне могли материализоваться!

Даже бессовестные театральные боссы, отстоявшие осенью кормушку и сытно похрюкивающие там, офигевая от вседозволенности, — и те поняли: расплата неизбежна! Возможно, что в их червивых душах однажды поселился страх: а вдруг с Айроном Менсом случилось страшное! Вдруг плот его судьбы течением астральным прибило к берегу, где сидит и ждёт жертвенных тел «страшный и коварный москвич Дзюник», полгода занимавший директорский кабинет... Фантазии имеют свойство разрастаться, гиперболизироваться, приобретать самые невероятные, порой довольно жутковатые формы и образы. Айрон Менс мог нас сдать — неважно, под пыткой или под влиянием обильных потоков, наполнявших его бокал. Мог сдать.

Ботинки начальства истаптывались, скользя по белому мрамору театральных коридоров, — всё начальство и вся послушная ему камарилья бросились искать в театральных катакомбах всё, что могло носить дух, ошметки мощей и запах Айрона Менса... Найдись, мы всё простим! Не ради нас, ради искусства, чудо, свершись! Вот такие речи, произносимые на разные лады голосами, чудом поставленными на помостках архангельского «Кулька».

Но Айрона Менса нет. Искренней надо было взывать к нему. Чаша его была слишком полна — чакры раскрыты, чувства обострены. Может, потому он фальшь и ощутил — не объявился.

Начальство в панике. Общественность, министерское начальство в любой момент, строго глядя в глаза, могут спросить отчёт о том, как воплощается грандиозный замысел нового спектакля. А ну как попросят показать «ЗВЕЗДУ»? Что говорить, где найти слова, чтобы объяснить царящий хаос, когда признанные мастера вроде Айрона Менса бесследно исчезают в астрале, испив из волшебной чарки?

Можно, конечно, сказать министерским особам, например, так (может быть, и поверят).

Айрон Менс надёжным своим казался, «зловредного» губернаторского назначенца Дзюника извёл — осенью, когда в лесах зайцы бегали стадами, грибы сами в руки лезли, ягоды коврами расстилались, не соблазнился он дарами лесными, обжорством всяческим. Сам себя ради искусства на муки обрёк. Выстоял перед кулебяками, извёл Дзюника...

В этом месте, наверное, по сценарию поморских Шекспиров из числа театральных боссов у министерских сановников должны из глаз хлынуть ручьи слёз, крупных, солёных, как море Белое, студеное. Ручьи, сливаясь, будут образовывать реки...

Хи-хи, ха-ха вместо рыданий послышались! Опять повторение жуткой тенденции, когда задумывается жуткая драма — трагедия, а получается или дурная комедия, или знойный водевильчик.

Упаси всевышний министр с кудрявой фамилией своих друзей грешных, не дай позору случиться — взмолились театральные боссы. Не допусти, чтобы в самый ненужный момент в коридорах зазвучали шаги пассионария театрального сопротивления Айрона Менса.

И главное, о чём сейчас молятся в театре драмы, — чтобы ОНО в этом знакомом многим состоянии не появилось на сцене. Движения странные за шутку ещё можно будет «впарить» кому-то. Но запах и речь... Это не объяснить даже происками далёкого Дзюника.

Чу, гул в театре. То голос разума всё сильнее взывает: «ДЗЮНИК, ВЕРНИСЬ!»