Слово против слова

Более сотни листов – ксерокопий различных судебных, следственных, надзорных и прочих официальных документов – редакции были предоставлены.

За какое преступление осужден человек? За «применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти» (ч. 1 ст. 318 УК РФ). Укусил старшего полицейского Алексея Резина в левое бедро, причинив сержанту физическую боль и незапланированную химчистку форменных штанов, которые от зверского, но не опасного для жизни укуса оказались испачканными в крови.

Во всяком случае, сержант Резин утверждает именно это. Коллеги Резина, полицейские Горбунов, Кокорин и Зуйков подтверждают, что старший полицейский был укушен, но сами лично они сей момент не видели, а говорят так со слов своего товарища. Какие у них основания не верить коллеге Резину? Никаких. Сказал: укушен вон тем гражданином, значит – именно указанным гражданином и именно укушен.

С чего бы гражданину, не состоящему на психиатрическом (и иных прочих) учете, кидаться на полицейского и рвать его зубами за ногу?

А вот тут мнения расходятся. Две версии нам были предложены – и обе лишь личностные. То есть одни (сотрудники полиции) говорят и пишут в рапортах и объяснениях одно, гражданин (ныне осужденный) утверждает обратное. Кому верить? И надо ли в подобной ситуации вообще кому-либо верить? Кажется, это тот самый случай, когда решающая роль принадлежит сакраментальному: «Как докажете?»

Поскольку журналист (как и продавец, и полицейский, и ассенизатор, и судья, и врач) – всего лишь человек, обладающий определенным жизненным опытом и внутренним убеждением, то существует возможность некоего субъективного восприятия. Мы решили субъективизм одного человека заменить коллективным разумом – пригласили к обсуждению людей разных возрастов, профессий и мнений. Получился своеобразный «общественный суд присяжных».

Все наши общественники не имеют предубеждений к сотрудникам правоохранительных органов, даже своего участкового (как большинство законопослушных граждан) в лицо не знают. Все считают, что насилие к представителям власти применять нельзя. Чай, у нас не Украина, где вполне допустимо любого представителя любой ветви власти посадить в мусорный бак, облить зеленкой, надавать тумаков, а то и «коктейлями Молотова» закидать, как киевских «беркутовцев». У нас государство правовое!

Поскольку приговор уже вынесен, мы не беремся оспаривать решение Ломоносовского суда. Потому категориями «виновен – не виновен» оперировать не вправе. Мы, по каждому эпизоду, задаемся вопросом: доказано или не доказано?

***

Итак, версия от покусанного сержанта Резина и его коллеги, полицейского-водителя Горбунова. Группа задержания ГЗ-2415 (двое названных сотрудников) 26 июля прошлого года, находясь при исполнении служебных обязанностей (дежурство согласно графику), имея при себе физическую силу и законные спецсредства, патрулировали Архангельск в районе перекрестка улиц Воскресенской и Тимме. Далее (по разным данным) – то ли на остановке, то ли возле нее, то ли непосредственно на проезжей части заметили гражданина с признаками административного нарушения ст. 20.21 КоАП. 

***

Для справки:

Кодекс РФ об административных правонарушениях

Статья 20.21. Появление в общественных местах в состоянии опьянения

Появление на улицах, стадионах, в скверах, парках, в транспортном средстве общего пользования, в других общественных местах в состоянии опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность, – влечет наложение административного штрафа в размере от пятисот до одной тысячи пятисот рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток.

***

На часах – около трех ночи. У гражданина – «шаткая походка». У доблестных правоохранителей – сразу же «признаки 20.21 КоАП». А вдруг человеку посреди ночи на пустой улице плохо стало? Давление скакнуло (может быть, осужденный Креков – гипертоник?) Или сердце прихватило?

Версию о том, что сержанты полиции Резин и Горбунов – киборги, оснащенные встроенным дистанционным газоанализатором, рентген-аппаратом и прочими нанотехническими девайсами, отметаем сразу, как ненаучную фантастику. Обычные парни, не киборги. Но моментально, сидя в машине, узрели и унюхали «признаки 20.21 КоАП». И немедля гражданина тормознули, развернули к патрульной машине и вежливо, а также абсолютно законно предложили прокатиться с ними до отдела полиции, где будут совершены необходимые законные действия (по составлению протокола).

Вместо того, чтобы с улыбкой отправиться в полицейский участок, гражданин отчего-то взялся невежливо перечить полицейским, а потом и вовсе рванул от них во все лопатки (при этом куда-то подевалась шаткая походка). Но, к гордости нашей, в архангельской полиции парни крепкие и тренированные, потому сержант Горбунов побежал за оскорбителем общественной нравственности.

И не просто не дал ему улизнуть дворами, но настиг и доставил обратно к патрульной машине.

Гражданин по-прежнему отказывался сесть в машину добровольно, потому сотрудники полиции, будучи при исполнении и в форменной одежде, применили к задержанному физическую силу и спецсредства – украсили наручниками и запихнули в машину. С целью доставить в отдел полиции ранее шатавшегося, а потом быстро бегавшего «неизвестного», который «впоследствии оказался Крековым».

В машине неизвестный продолжал не соглашаться с действиями сотрудников, перечил им, оскорблял словесно и не менее трех раз пытался боднуть головой в лицо сержанта Резина. Но Резин всякий раз уворачивался. Горбунов же это видел лично, находясь за рулем служебного автомобиля. (Не поясняется, каким образом водитель Горбунов видел акробатические трюки, совершаемые на заднем сиденье, но он уверенно утверждает, что видел).

А потом Резину надоело уворачиваться и он применил физическую силу к задержанному – положил ему добрую длань закона на плечи и пригнул. Задержанный нетрезвый гражданин и тут проявил буйный и неадекватный нрав: «в продолжение своего преступного умысла укусил Резина в бедро левой ноги, причинив ему своими действиями физическую боль и телесное повреждение: рану наружной поверхности левого бедра в средней трети, расценивающееся как не причинившее вред здоровью человека». (Цитируем дословно приговор Ломоносовского районного суда от 22.07.2015 г.)

Ну, это, вероятно, внутреннее убеждение суда – расценивать данное телесное повреждение как не причинившее вреда здоровью человека. А в данном случае – не просто человек, а представитель власти, старший полицейский, в форме и при исполнении. Тут все-таки критерии иные.

На помощь в доставлении упирающегося и кусающегося гражданина вызвали еще двоих коллег (группу задержания № 2411, Кокорина и Зуйкова). Совместными усилиями четверо полицейских водворили гражданина в недра отдела полиции № 3. Не без применения физической силы, конечно, коли он добровольно идти не хотел.

В отделении гражданин вдруг оказался не безымянным, а обычным гражданином Крековым, что и было подтверждено имевшимся у гражданина паспортом. Доставленный Креков буйствовал, что твой Мамай – «вел себя неадекватно, постоянно кричал, выражался нецензурной бранью», а затем «не менее двух раз подходил к металлическому сейфу, расположенному в фойе отдела, после чего он самостоятельно ударялся телом и конечностями об этот сейф».

А сотрудники полиции, применяя физическую силу, задержанного и пальцем не тронули – сверх установленных законом норм применения физического воздействия и спецсредств. Только дополнительно наручники надели – на ноги. Задержанный почему-то падал на пол и громко кричал. Очень неадекватный и агрессивный попался нарушитель…

***

По версии Андрея Крекова, дело было так: он спешил домой, к супруге и ребенку, был абсолютно трезв, опрятно одет, при себе имел паспорт и не имел никаких умыслов на совершение преступлений и правонарушений. На беду свою, Креков имеет юридическое образование, потому, когда сотрудники полиции объявили его пьяным и потребовали проследовать в отдел полиции, гражданин полуночник вступил в дискуссию со стражами порядка. Мол, незачем ехать в участок, он ничего противоправного не совершил, а личность установить – не вопрос, вот паспорт. Но все равно подобное задержание незаконно.

Полицейские дискуссию быстро свернули, заломив оппоненту руки за спину и украсив запястья «браслетами», силой затолкали в служебный автомобиль и доставили к зданию отдела. Там к этим двоим присоединились ещё товарищи, заволокли в вестибюль и начали избивать. А чтобы не вздумал сопротивляться, сковали второй парой наручников ноги. Боль была адской – наручники всё-таки не для ног предназначены. Короче, юристу наглядно продемонстрировали, что прав тот, у кого больше коллег и спецсредств.

На счастье Андрея, избиения и пытки видела женщина, не оставшаяся равнодушной к происходящему. Креков прокричал ей номер телефона жены, попросил позвонить и сообщить, где он и что с ним.

Женщина (свидетельница М.) с Крековым ранее знакома не была: увидела в отделении полиции, куда примчалась вызволять своего несовершеннолетнего сына. Нет, парень ничего не совершил – просто ждал маму после ее ночной смены в ресторане «Север», чтобы маме одной не страшно было домой идти. На минуточку решил сбегать до стоящего рядом ларька круглосуточной торговли, но не успел совершить никаких покупок – налетели бравые правоохранители, затолкали подростка в патрульную машину, несмотря на его попытки объяснить, что он не в одиночестве вне дома находится, что мама тут, в двух шагах.

Все это происходило на глазах у охранника ресторана «Север», он и рассказал матери о том, что ее ребенка увезли полицейские. Он же и довез сходившую с ума от тревоги мать до ОП-3. А в вестибюле женщина увидела этот кошмар: полицейские буквально «вколачивали в стулья» молодого мужчину. Парень пытался встать – и падал, потому что у него были скованы руки и ноги.

В общем, немалое мужество надо иметь, чтобы согласиться стать свидетелем по такому делу. Ирина М. многократно давала показания – и в процессе многочисленных проверок, и в зале суда. Показания Ирины и ее сына суд признал «противоречивыми», зато показания самого Резина и свидетелей Горбунова, Кокорина и Зуйкова – «подробные, относятся к существу предъявленного подсудимому обвинения, взаимно дополняют друг друга».

***

Наши присяжные-общес­т­вен­ники заостряют внимание на «взаимных дополнениях»: Горбунов видел на форменных штанах Резина «кровяное пятно овальной формы», Кокорин видел «на ноге у потерпевшего кровоподтек», а Зуйков «видел на одежде потерпевшего пятно бордового цвета».

Ни следователи, ни прочие должностные лица, проводившие многочисленные проверки по заявлениям и жалобам самого Андрея Крекова и его родителей, никаких вещественных доказательств не исследовали. Не исследовал их и суд – за неимением таковых. Кроме троих полицейских, никто никаких пятен на форме Резина не видел. А почему не возник вопрос об изъятии этого важного вещественного доказательства? Просто не возник – и все.

Каким образом свидетель Кокорин умудрился увидеть кровоподтек на ноге Резина? Нет никаких и ничьих свидетельств о том, что Резин без штанов по отделу дефилировал или кому бы то ни было демонстрировал якобы полученный укус. Значит, полицейский Кокорин видел кровоподтек сквозь ткань? Получается, что так.

Мы, отнюдь не эксперты, но люди, обладающие здравым смыслом, задались вопросом: красное, кровяное или бордовое пятно на темно-синих форменных штанах невооруженным глазом увидеть проблематично. Пятна крови на тканях и других предметах, окрашенных в темные тона (черный, темно-синий, темно-коричневый цвет), плохо различимы, они, если совсем свежие, могут выглядеть лишь чуть светлее окружающего фона. Но свидетели утверждают, что это была кровь Резина – со слов самого Резина.

Биологическая экспертиза могла бы поставить точку в спорном вопросе: кровь ли это (или вишневый сок), а если кровь,  то чья именно. Но она не проводилась. Как не проводилось и должное оформление якобы полученной Резиным травмы.

В учебнике по судебной медицине читаем: «Укушенные раны располагаются в виде одной или, чаще, двух дуг и состоят из отдельных повреждений, в той или иной степени отражающих форму действующей поверхности зубов. Общая кривизна дуг, размеры и форма отдельных элементов повреждений, расстояние между ними, следы дефектов или отсутствие того или иного зуба и другие особенности, будучи в ряде случаев достаточно хорошо выраженными, могут быть использованы для идентификации. Такие повреждения необходимо как можно быстрее сфотографировать с использованием масштабной линейки уже на месте преступления».

Никаких фотографий, даже без масштабной линейки, не имеется. Сам момент нанесения укуса не видел никто. Сержант утверждает, что был покусан при исполнении, Креков утверждает, что никого не кусал. Слово против слова. Суть то самое «неустранимое противоречие», которое должно трактоваться в пользу обвиняемого. Но почему-то не трактуется.

Так был ли укус? Нанесен ли он Крековым? Доказано это? Наш ответ: НЕ ДОКАЗАНО.

Было ли правонарушение по ст. 20.21 КоАП? Никаких экспертиз не проводилось, никаких спецсредств (вроде трубочки, в которую предлагается подышать) не применялось. По словам полицейских, «был резкий запах изо рта». И никаких документальных подтверждений факта, что Креков находился на улице в состоянии опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность. То есть, пьян был до изумления и потери человеческого облика. И уж вовсе непонятно, чью нравственность среди ночи на пустой улице оскорблял припозднившийся гражданин.

Доказано ли, что Креков в момент задержания был пьян? НЕ ДОКАЗАНО. Только слова полицейских, дружно твердящих одну версию.

Доказано ли, что гражданина Крекова пытали и избивали сотрудники полиции? Несмотря на «Акт № 3113 судебно-медицинского освидетельствования» от 28.07.2014 года, скрупулезнейше зафиксировавший на четырех листах многочисленные кровоподтеки, ссадины, выраженные отеки мягких тканей, невозможно утверждать, что эти повреждения нанесены сотрудниками полиции. Акт свидетельствует лишь о том, что у Андрея Крекова имелось более 30 травм различного характера и локализации.

Полицейские в один голос твердят, что гражданин нанес себе повреждения сам, бодая головой, туловищем и конечностями сейф и пиная стулья ногами (факт, что на руках и ногах у него были  наручники, не опровергают сами полицейские).

Ладно, пусть сам себе навредил. Но объясните, как можно ударяться о сейф или стул передней и задней поверхностью шеи?! Заушной областью – как?! Областью паха – как?! Наверно, этот Креков невероятный акробат, если умудрился казенную мебель такими деликатными частями тела пинать.

Все точки в этой мутной истории могла бы расставить по местам видеозапись, которая исправно велась камерами наблюдения в фойе полицейского участка. Но… запись куда-то пропала. После того, как Андрей Креков написал заявление об избиении.

Старший следователь следственного отдела по Ломоносовскому округу г. Архангельска СУ СК РФ по Архангельской области и НАО лейтенант юстиции Сергей Ковалёв вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников полиции. Правда, семья Крековых не отступила – и «отказное» постановление было отменено. А старший следователь Ковалёв и его руководители наказаны.

Так доказан ли факт применения насилия сотрудниками полиции? Нет, НЕ ДОКАЗАН. И не будет стопроцентно доказан, пока не «найдётся» запись с видеокамер слежения. А жизненный опыт подсказывает нам, что эту запись отыскать не удастся. Не для того она «потерялась». Так что снова – слово против слова. Неустранимое противоречие, которое вновь толкуется в пользу полицейского ведомства.

***

Два года восемь месяцев лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима – таков приговор, подписанный судьёй Стрелковым. Был ли суд тенденциозен в отборе и оценке показаний, данных участниками процесса? Наш ответ – НЕ ДОКАЗАНО.

Был ли суд абсолютно беспристрастен? Убедительных доказательств у нас также нет.

P.S. Каждый наш читатель, имеющий опыт отстаивания своего права в различных чиновных инстанциях, может поделиться им с земляками. Каждую невыдуманную историю убедительно просим сопровождать документальными свидетельствами на электронный адрес muhomorpr@yandex.ru.

Материал предоставлен общественно-политическим изданием "Правда Северо-Запада"