Лоскутное одеяло

Первый день декабря начался с допроса свидетеля К-лова, доставленного в зал заседаний под конвоем. Подконвойный свидетель принарядился в футболочку – видимо, для того, чтобы всем издалека было видно, какие «высокохудожественные» наколки «украшают» его кожу.

Нам трудно судить, является ли особым уголовным шиком демонстрация наколок и наглое поведение в зале суда – или наглость есть суть личности свидетеля К-лова. Тем не менее, факт остается фактом: молодой человек демонстрировал поведение столь хамское, что суду приходилось неоднократно прерывать «показания» резкими замечаниями.

Канву его «показаний» пересказывать не будем – по основным точкам соприкосновения они практически под копирку совпадают с показаниями его приятеля и подельника К-иева. Заметим лишь, что свидетель К-иев, по нашему мнению, остатки совести все-таки еще сохранил, потому выражения подбирал стилистически нейтральные.

Например, объяснял свое стремление познакомиться с Ильей Азовским тем, что по совету знакомого хотел попросить помощи нашего главреда в поисках работы. Этапированный из мест не столь отдаленных К-лов вопросами стилистики не морочился, заявив презрительно (цитата):

– Я с ним (с И. Азовским. – Прим.ред.) познакомился затем, что понял, что его можно хорошо подоить (конец цитаты).

Судья Дмитрий Усов довольно жестко потребовал выбирать выражения, в очередной раз напомнив, что подконвойный свидетель не в кругу маргиналов находится. А К-лов, похоже, ловил неимоверный кайф от возможности публично унизить человека, которому совсем недавно рыдал в жилетку, мол, «жить совсем не на что, на работу никто не берет неоднократно судимого».

На хлеб денег не было у бедняги К-лова, только на марихуану и хватало, надо полагать. Ибо именно за «травкой» и был прихвачен сотрудниками ФСКН этот вот правдивый и добрый человек 6 мая 2015 года.

Краткое отступление: какая все же морально тяжелая работа у судей, прокуроров, адвокатов… Они обязаны выключать эмоции, они обязаны быть беспристрастными в поисках истины, но как же это порой невыносимо – сохранять профессионально-ровное выражение лица…

Примечательно в многословно-нахаль­ных показаниях К-лова лишь одно: он как заведенный описывал «рабочее место журналиста Азовского» даже в те моменты, когда его об этом не спрашивали ни гособвинитель, ни сторона защиты. Текст, судя по всему, выучил добросовестно.

***

Совершеннейшей неожиданностью стало появление свидетеля К-иева в сопровождении весьма крепкого мужчины в форме спецназа ФСКН. Грешным делом, первая мысль у нас появилась – что, и этот свидетель обвинения уже успел загреметь в пресловутые «отдаленные места»?!

Выяснилось, что сопровождающий спецназовец не конвоир, а… охранник. Оказывается, «свидетель» К-иев снова опасается за свою жизнь. После того, как он дал показания в суде, к нему якобы под видом соседа вломился домой некий неизвестный, требовавший изменить показания по «делу» Азовского на диаметрально противоположные. А поскольку К-иев человек честный и правдивый, то врать суду не намерен, но и погибать за правду от рук злодеев тоже как-то не готов. Защита ему, значит, нужна.

Краткое отступление: каждого свидетеля в уголовном процессе предупреждают, в числе прочего, о том, что если он вознамерится в дальнейшем отказаться от ранее данных показаний либо изменить их, то суд вправе принимать эти показания в качестве доказательств по делу. Смысл «наезжать» на свидетеля, если он уже дал показания в суде, расписавшись в соответствующем документе?

Ну, изменит он свои слова на противоположные – и что? И загремит за дачу ложных показаний – о таком варианте тоже суд предупреждает каждого свидетеля. Болваном свидетель К-иев вовсе не выглядит, тем более что опыт участия в уголовном процессе имеет (в качестве подсудимого в том числе). Тогда кто режиссер этого спектакля?

Рука мастера, почерк режиссерский – очень как-то угадывается. Ну, до боли нам этот момент «оказания давления на свидетеля обвинения» что-то напоминает…

Когда в зал заседаний вошёл очередной свидетель, Ч-нов, мы и вспомнили. Точно, ведь это же на него, принимавшего участие в обыске офиса Ассоциации молодых журналистов Севера (в качестве понятого), «наехали» какие-­то двое, явно бандитского облика, и так напугали парня, что он ни дать словесных портретов не смог, ни номера джипа не запомнил. Одно только и твердил: мол, под протокол следователю рассказал все, что своими глазами видел. А что наркотики Азовскому «подкинули менты» – этого понятой Ч-нов своими глазами не видел, потому врать суду не станет, будучи человеком законопослушным. «Ну, будь хорошим мальчиком», – якобы посоветовали бандиты, сели в свой джип и были таковы.

Свидетель Ч-нов был «хорошим мальчиком», несколько раз повторив, что «как помню, так и говорю, я ж не заучивал показания как стихотворение». Помнил он, что маленькое бытовое помещение в обыскиваемом офисе находится слева от входной двери (это то, которое расположено по правой стороне. – Прим. ред.), что Азовский указал, где находится «его столик». Вспомнил, что в протоколе, который он подписал, обнаружились существенные ошибки, вследствие чего его вызывал следователь – подписаться под исправлениями.

Однако память свидетеля все же имела некую избирательность. Впрочем, и времени уже много прошло, разве все упомнишь до мелочей. А мелочи порой бывают более чем существенными. Судите сами.

Цитата:

Адвокат Грушецкая: По фото № 3. Вы утверждаете, что Азовский говорил: «это мое рабочее место», «это мой столик»?

Свидетель Ч-нов: Да, он так говорил.

Грушецкая: В протоколе этих слов нет. Свидетель ошибается.

Ч-нов: Я могу заблуждаться, как могу своими словами, так и говорю.

Грушецкая: В протоколе допроса понятых имеется следующее (поочередно зачитывает фразы из двух протоколов): «Сотрудники ФСКН пояснили нам, что это рабочее место журналиста». Так вам сотрудники ФСКН пояснили или вы самостоятельно вывод сделали?

Ч-нов: Там были его вещи – ну, я так понял, что это его вещи. Если его вещи, то и стол его.

Азовский: То есть, это ваше личное мнение было?

Ч-нов: Ну да, я так подумал.

Азовский: А показания у обоих понятых – слово в слово, словно под копирку следователь написал.

Ч-нов: Ну, я ведь как стихотворение не заучивал, я своими словами.

Конец цитаты.

В конце своего свидетельского выступления молодой человек сделал сенсационное признание. На вопрос судьи, добровольны ли показания и не оказывалось ли на свидетеля давление в ходе следствия, Ч-нов твердо заявил: «Нет, на меня никто никакого давления не оказывал».

Однако в уголовном деле имеется допрос Ч-нова – тот самый, с «наездом и угрозами», на основании которого следствие заявило ходатайство о продлении срока содержания под стражей нашему главреду. Мотивировка нехилая: если даже из СИЗО Азовский умудряется организовывать давление на свидетелей, то как же он на воле­-то себя поведет…

Один свидетель заявляет, что ему угрожал неизвестный после дачи показаний в суде, другой свидетель опровергает ранее данные показания об угрозах – и все это практически в один день. Вот такой контрастный душик, дамы и господа. Как жить, кому верить?

Ну, и до полноты и без того пестрой картины: свидетель М-ов, эксперт ФСКН, подтвердил, что у задержанного вместе с Ильей молодого человека (впоследствии – свидетеля обвинения К-иева) были взяты все биопробы, по полной программе. А у Азовского – лишь пальцевые отпечатки и смывы с ладоней.

Как говаривала кэрролловская Алиса, «всё страньше и страньше»…

***

Допрос самого подсудимого, Ильи Азовского, чувства вызывал щемящие. Наш главред, доселе никогда не читавший «по бумажке», периодически заглядывал в тезисы, которые подготовил. Илья Викторович извинялся за сумбур в ответах и некоторую невнятность артикуляции, поясняя такие изменения двумя предынсультами, пережитыми им за эти полгода в заключении.

Ранее бодро подшучивавший над своей теперешней юношеской стройностью, вынужден был признать, что вследствие постоянного нервного напряжения не может нормально принимать пищу. Только теперь, увидев Илью в одежде по размеру, можно судить о том, насколько он даже не похудел, а отощал. Вряд ли люди, давно его не видевшие, с легкостью узнают его теперь.

По сути же пояснил следующее: ни на каких базах отдыха он совместно с К-ловым время не проводил, хотя работу ему давал. Но, убедившись в недобросовестности «работничка», всякие отношения с ним прервал. А когда К-лов позвонил через некоторое время из следственного изолятора (куда угодил якобы за совершенное ДТП) и попросил финансовой помощи, то Азовский «послал» просителя довольно невежливо. Судя по всему, «свидетель» этого не простил.

Подробно пояснил Илья Викторович и тот факт, что с другим «свидетелем» не мог познакомиться в соцсетях, как тот утверждает. По двум причинам: аккаунтов в соцсетях у Азовского нет (ни времени, ни надобности в том нет тоже), а во время якобы «активной переписки «ВКонтакте» Илья находился в Арабских Эмиратах, даже не взяв с собой ноутбука. Так что свидетель К-иев, мягко говоря, уверенно перевирает факты.

О своем рабочем месте Азовский также дал исчерпывающие пояснения – в деле имеются и копии договоров аренды, убедительно свидетельствующие о том, что офис «Правды Северо­-Запада», арендуемый главредом Азовским, находится по другому адресу, а не по тому, где производился обыск.

По поводу медицинского освидетельствования и постановки диагноза Илья выразил острейшее недоумение. В личной беседе с экспертом Г-ндом речь о наркозависимости Азовского вообще не шла. Однако доктор, почитав протоколы допросов К-лова и К-иева, сделал вывод о наличии зависимости лишь со слов этих двоих приятелей, предпочел поверить на слово двум грабителям, оказавшимся к тому же еще и наркоманами. Странный способ постановки без преувеличения жизненно важного диагноза…

***

В качестве свидетелей защиты лично явились в судебное заседание депутаты Архангельского областного Собрания Александр Новиков, Юрий Шаров, Сергей Пивков. Несмотря на разницу в возрасте и партийной принадлежности, мнение у всех троих, абсолютно разных людей, об Илье Азовском было более чем просто «хорошее, дружеское».

Свидетель Новиков (депутат облсобрания, партия КПРФ):

- Я Илью Викторовича знаю с начала двухтысячных, со своей избирательной кампании. Тогда я узнал его как журналиста­профессионала. А в пятом созыве мы вместе работали в составе областного Собрания. Понимаю, что как журналист, острый, жесткий, Азовский многим не нравится. И в депутатской деятельности он тоже острые вопросы ставить не боялся. Говоря словами Высоцкого, «настоящих буйных мало»… В нынешнем составе очень не хватает таких депутатов, как Илья Викторович – не «поддакивающих», а отстаивающих интересы своих избирателей. Илья Викторович был в числе наиболее активных депутатов – и это не моя личная оценка – это оценка рейтинговая. И газета «Правда Северо­-Запада» – самая читаемая и авторитетная. Пусть лично меня не все устраивает в публикациях, но я не постеснялся выйти на митинг в защиту «Правды Северо-­Запада». Как журналист, как человек с активной позицией Илья Азовский обществу необходим.

Свидетель Шаров (депутат обл­собрания, партия «Справедливая Россия»):

– Журналистика – это искусство, подкрепленное персональной честностью. С отсутствием Ильи Викторовича очень заметна брешь в свободе прессы. Нам всем, и как читателям, и как политикам, его сильно не хватает. Может, кому-­то и надо его непримиримую позицию на «наркоманские выходки» списать, но лично я Азовского даже пьяным не видел ни разу, не говоря уж о наркотической неадекватности.

Свидетель Пивков (депутат облсобрания, партия ЛДПР):

– Более пяти лет лично знаю Илью Викторовича. Его и руководимые им издания по праву называют рупором правды, заслуженно. Материалы публикуются порой не просто «неудобные» – дерзкие. Однако никто из тех, кого критиковал журналист Азовский, фактов не опроверг. Я с Азовским часто встречался и по работе, и по дороге на работу – мы недалеко друг от друга живем. Плохого о нем сказать не могу ничего. Лично сам никогда не видел его в неадекватном состоянии и, надеюсь, никогда не увижу. Прошу суд учесть многочисленные положительные характеристики Ильи Викторовича, а также широкий и очень острый общественный резонанс.

***

Кроме лично высказанных мнений, суду были представлены многочисленные характеристики, написанные нашими читателями, депутатами, журналистами, режиссерами, архитекторами, научными и общественными деятелями. Гособвинение не приносило протестов, потому суд принял все характеризующие материалы к рассмотрению.

Судебное следствие, при согласии всех участников процесса, на этом завершено. На 22 декабря назначены судебные прения.

Материал предоставлен общественно-политическим изданием "Правда Северо-Запада", опубликовано 9.12.2015