Дело зеро

Практически все архангельские СМИ, так или иначе, написали о предсказуемости подобного решения суда.

Доводы в обоснование «предсказуемости» приводились тоже, в общем-то, схожие: кому-то чуть ли не жизненно необходимо, чтобы Азовский «пересидел» в СИЗО период выборной кампании губернатора Архангельской области. Тут поневоле гордость берет за нашего главреда, если коллеги-журналисты считают его (и наше издание) столь значимой медиафигурой.

Однако сейчас речь идет не о политике, а о юриспруденции. Деяние Илье Викторовичу инкриминируется уголовное – хранение наркотиков в крупном размере (1 грамм амфетамина). Идет следствие, осуществляются допросы свидетелей, проводятся необходимые экспертизы, собирается прочая доказательная база.

Азовский сидит в одиночной камере.

Первоначально его арест органы следствия наркоконтроля обосновывали необходимостью изоляции с целью невозможности оказания давления на свидетелей, уничтожения или сокрытия вещественных доказательств. Ну, и опасались, что Азовский может скрыться от следствия. Суд 9 июня счел опасения сотрудников ФСКН обоснованными и назначил срок изоляции Азовского – два месяца.

За два месяца можно горы своротить – если, разумеется, вести следствие плотно. Однако на исходе второго месяца ареста нашего главреда следователь Попков вышел с ходатайством о продлении срока пребывания подследственного под стражей. В чем проблема?

Попытаемся разобраться – с помощью коллективного разума. То есть вновь приглашаем к обсуждению наш «общественный суд присяжных» (результаты его размышлений опубликованы в материале «Слово против слова»).

Не потому даже, чтобы не быть обвиненными в особой пристрастности – дескать, это же наш главред в одиночке парится. Просто разброс мнений самых разных людей, при различной профессиональной деятельности и жизненном опыте, приводит к более объективным (и менее эмоциональным, что важно) выводам.

Итак, наш «общественный суд присяжных» внимательно выслушал аудиозаписи, сделанные 6 августа в Октябрьском суде, изучил множество публикаций, подготовленных нашими коллегами. Приводим рассуждения и выводы наших общественников.

Прежде всего, берем за основу характер дела – уголовное. Следовательно, в отличие от гражданского судопроизводства, где каждая сторона обязана доказывать свою правоту, здесь должны доказывать не адвокаты невиновность своего подзащитного, а следствие. На продлении срока содержания под стражей настаивает следствие ФСКН. Каковы доказательства у следствия?

Хоть фамилии свидетелей обвинения и назывались в судебном заседании, мы обозначим их как Зеро, Зеро 1 и Зеро 2. Сторона обвинения озвучила в суде заявления свидетелей Зеро и Зеро 2 – эти граждане всерьез опасаются за свои жизни и здоровье, если Азовского из-под стражи освободят.

Следователь ФСКН Александр Попков имеет основания опасаться, что Азовский непременно сбежит, при этом окажет давление на свидетелей, сопряженное с риском для жизни последних, а также скроет от следствия важные улики.

Каковы реальные шансы осуществления свидетельских и следовательских опасений? Октябрьский районный суд внимательно и беспристрастно выслушал обе стороны.

Сам подследственный, Илья Азовский, в судебном заседании утверждал, что не в его интересах куда-­то «бежать». Сбежать – значит признать свою вину. Это настолько очевидно, что и рассуждать на эту тему бессмысленно. Азовский же твердо стоит на уже озвученной позиции: в инкриминируемом деянии (хранении) не виновен.

Адвокаты Азовского категорически заявляют, что бежать он не только не намерен, но и не смог бы, при всем желании. Паспорт гражданина РФ у гражданина Азовского, увы, просрочен. Недействителен. В пределах России ни билет по этому паспорту купить, ни в гостинице поселиться, ни комнаты снять не получится.

Адвокаты неоднократно настаивали, чтобы следственные органы изъяли заграничный паспорт Ильи Викторовича (этот документ сейчас находится у адвокатов). Следствие почему-­то отказалось, предпочтя, видимо, серьезно опасаться, что Азовский таки выцыганит у адвокатов паспорт и сбежит за границу.

Вы видите в этом логику? Наши общественники – видят. «Серьезные опасения» следствия должны же на чем­-то базироваться. А согласиться на предложение адвокатов и пресечь любую попытку покинуть пределы страны – тогда следствие лишается «опасений» и не может ходатайствовать перед судом о продлении срока пребывания Азовского в камере­-одиночке.

«Опасения» следователя на предмет уничтожения или сокрытия улик, по мнению общественного суда присяжных, изрядно преувеличены и убедительно не обоснованы. (Вот оно – преимущество коллективного разума над эмоциями журналиста, который непременно бы не удержался от эпитетов «шито белыми нитками», «писано вилами по воде», а то и более хлестко. Коллективный разум формулирует с позиции: «Доказано или нет?»)

Все улики (вещество амфетамин в различных упаковках) изъяты 8 июня. Обыски (извините, оперативно-­следственные мероприятия) проводились в квартире Азовского и, якобы, в офисе «Правды Северо-­Запада». Найдены, описаны, упакованы, срочно на экспертизу направлены, экспертизой подтверждены (да, амфетамин, да, есть пальцевые отпечатки, но… на самих пакетиках нет «пальчиков» Азовского).

Относительно офиса «Правды Северо­-Запада» не все так гладко. По мнению наших общественников, кто-­то ввел следствие в заблуждение. Или оно само заблудилось. В трех соснах. В судебном заседании озвучено, что оперативно­-розыскные мероприятия (ОРМ) были осуществлены в офисе нашей газеты по адресу: ул. Суворова, 3. (Это, на минуточку, комплекс Первой городской больницы). Имеется официальный документ, подписанный сотрудниками ФСКН и понятыми. Где они наркотики изымали? В Первой городской?!

Оказывается, на Шубина, 3 проводился обыск. По этому адресу офисное помещение арендует Ассоциация молодых журналистов Севера. Офис же редакции нашей газеты расположен на улице Шабалина. Но там никаких оперативно-­розыскных действий 8 июня (равно как и в иные дни) не проводилось. Однако следствие настаивает – именно в офисе редакции газеты были изъяты наркотики. Следствие врет или добросовестно заблуждается?

Утверждать не беремся. Но факт есть факт: в официальных следственных документах фигурируют разные адреса, разные организации, неизменно лишь изъятие крупной партии амфетамина из офиса «Правды Северо-­Запада». На этот факт особо обращала внимание суда адвокат Оксана Грушецкая. Суд выслушал. Но не внял.

Также адвокат Грушецкая изложила суду доводы защиты о несостоятельности заявлений свидетелей обвинения. Свидетели Зеро и Зеро 1 не случайные люди. Это граждане, проходившие подельниками по одному неприятному уголовному делу и отбывшие по приговору суда весомые сроки наказания. Оба они настолько «боялись» Азовского, что, не успев освободиться, тут же побежали к нему проситься на работу, хоть на какую.

Свидетель Зеро 1 в качестве испытания получил первое творческое задание – сделать фотоиллюстрации. Однако решил схитрованить, никуда не ехать, а фотки скачать из Интернета. Уличенный в подлоге, с треском был вышиблен в свою непутевую жизнь – без штрафа за крупный «косяк», но и без оплаты за контрафактные снимки.

Через некоторое время сей гражданин позвонил Азовскому (внимание!) из ИВС, куда, по его словам, загремел за какое-­то правонарушение, и потребовал перевести ему шесть тысяч рублей – за «работу». Азовский денег не перевел. И забыл о гражданине Зеро 1. А тот, оказывается, не забыл. И теперь сильно за себя, честного и неподкупного, опасается.

Свидетель Зеро – тоже личность небезынтересная. Едва выйдя за пределы зоны по отбытии срока, загорелся желанием быть полезным правоохранительным органам и направил стопы в ФСКН, поделиться оперативной информацией о криминальном авторитете по фамилии Азовский. Дескать, гражданину Зеро доподлинно известно, что этот Азовский обладает связями в мире криминала и сам криминален до мозга костей.

Такая сознательность вчерашнего зэка порождает нешуточную гордость за работу нашей пенитенциарной системы – вон как человек исправился! Страшно боясь Азовского, тем не менее дал согласие на участие в оперативных мероприятиях ФСКН.

Совершенно случайно все ниточки и тропочки важнейшей деятельности органов наркоконтроля сошлись ранним утром 8 июня возле сауны на улице Комсомольской, где Азовский был задержан сотрудниками ФСКН в обществе гражданина – добровольного оперативника Зеро.

Адвокат Грушецкая заявила суду, что никакой невероятной «оперативной удачей» в данном случае и не пахнет – это хорошо спланированная и проведенная провокация. Никаких доказательств, кроме «я боюсь Азовского», со стороны следствия не предъявлено.

Свидетель Зеро 2 и вовсе проходит по делу в качестве понятого при обыске в офисе непоймичего. Ну, бродил себе безработный гражданин по городу с утра – работу искал. Тут его и попросили официальные люди гражданский долг исполнить, присутствовать при ОРМ. Гражданин законопослушно согласился. Поприсутствовал. Подписал протоколы (или как там эти бланки назывались).

А потом вдруг страшно испугался. Азовского. Который может послать боевиков или иных своих знакомых повредить здоровье гражданина Зеро 2, а то и вовсе жизни лишить.

И сам Азовский, и его адвокаты в суде утверждали, что никакого давления (не говоря уж о физическом устранении упомянутых боязливых свидетелей) оказать не представляется возможным. Если предположить, что суд отпустит подследственного под подписку о невыезде и надлежащем поведении, то в Новодвинск, где обитают приятели­-подельники Зеро и Зеро 1, Азовский не сможет выехать. Адресов проживания сих граждан он не знает.

А свидетель­-понятой – тот вообще стороне защиты не известен. Ни адресов проживания, ни фотографии – вообще не видели его адвокаты. Как они будут давить на свидетеля-­невидимку?

Какой смысл давить (даже и в прямом значении этого слова) на названных граждан? По мнению наших присяжных-общественников, стороне защиты впору устанавливать этих убоявшихся вдруг людей и обеспечивать им защиту, чтобы с ясного неба невзначай не грохнулся им на кепки радиоуправляемый кирпич. Ведь вся отчаянно испуганная троица так боялась, что… отказалась от защиты, предложенной им следственными органами ФСКН. Вот такой умопомрачительный испуг получился троекратно.

Защиту Ильи Азовского осуществляют четверо адвокатов. Судя по их высказываниям в судебном заседании, это очень разные по характеру, темпераменту и опыту люди. Более эмоциональный адвокат Смирнов обращает внимание суда на условия содержания активного медийного человека Азовского в одиночке – считает это изощренной пыткой сенсорным голоданием. Просит снять наручники – ведь закованный человек испытывает боль, да и сам Азовский уверяет, но не намерен бежать, тем более из зала суда.

Усматривает адвокат Смирнов и признаки фальсификации в справке, данной областной клинической больницей – и дата подозрительно «припозднившаяся», и обследование должным образом не проведено. Какой стадии гипертония? В каком состоянии течение язвенной болезни? Не установлено. Но вердикт врача (исключительно по внешнему виду пациента): содержать под стражей можно.

Адвокат Кожевников, поддерживая коллегу, дополняет, что им лично написано немало жалоб по фактам нарушений прав Азовского. В частности, все «следственные действия» в период пребывания подзащитного под стражей сводятся в основном к визитам оперативников регионального ФСКН и давлении на подследственного. Цель – получение если не совершено незаконной, на данном этапе, «явки с повинной», то хоть признания в совершении преступления.

Особо настораживает следующее: сотрудники наркоконтроля обещают, в обмен на «признанку», выход на волю под подписку, моментальное прочтение следственного дела прокуратурой и стопудовую «условку» в Октябрьском суде. Мол, «признайся, Иваныч, тебе скидка выйдет» – чисто по Булгакову.

Мнение нашего общественного суда присяжных: дело нечисто. Не в смысле признаков коррупции (сговора, круговой поруки) следствия, прокуратуры и суда. В смысле – уголовное дело шатается, а следствие это прекрасно понимает. Если так настойчиво уговаривают признаться – стало быть, с доказательствами швах. Посмотрим, как подтвердится это умозаключение общественников в ходе рассмотрения уголовного дела – дойдет же оно, в конце концов, до рассмотрения.

Что такого весомо убедительного и неопровержимо доказательного предоставило суду следствие – в обоснование продления срока содержания Азовского под стражей? Возможно, у следствия, как и у адвокатов, имеются какие-­то свои (убедительные) аргументы, приберегаемые до основного слушания. Мы исходим лишь из того, что было озвучено в судебном заседании 6 августа.

Итак, основное: «я боюсь» от свидетелей обвинения. Опасения следствия: сбежит, скроется, свидетелей передавит, улики уничтожит. Что, кроме слов, приведено в доказательство? Ничего.

Заявление свидетеля – это слова, написанные буквами на бумаге. Допустим, журналисты архангельских СМИ, пишущие о нечистоплотных сотрудниках полиции, дружно подадут заявления о том, что опасаются мести со стороны «оборотней в погонах», как выявленных и изолированных, так и еще находящихся на свободе, в форме, с удостоверениями и табельным оружием. И что, на основании этих заявлений срочно распихают по следственным изоляторам всех сотрудников полиции, начиная от рядовых патрульных и заканчивая руководством УВД?

Конечно, такие заявления никто удовлетворять не будет. Ни одному суду в страшном сне не привидится. Потребуют весомых обоснований, кроме «я боюсь».

Что Азовский сбежит – тоже не обосновано. Паспорт ваш нам без надобности, потому что с паспортом Азовский может сбежать, а без паспорта – как же будет следователь Попков «опасаться»? Пусть даже загранпаспорт на руках адвокатов (и они даже под расстрелом его Азовскому не отдадут) – но следователь Попков получает шанс заявить свое «я боюсь».

Что из улик может уничтожить Азовский? Поджечь офис Ассоциации молодых журналистов Севера? А смысл? Там же 8 июня специалисты все «нашли и изъяли».

Наркотики хранятся где­-то в недрах областного ФСКН.  Здание каменное, тщательно охраняется. Азовский штурмовать его, что ли, возьмется? Сомнительное «я боюсь».

Все свидетели установлены и допрошены, их показания должным образом зафиксированы. Даже если они (и со стороны защиты, и со стороны обвинения) дружной стаей улетят на Канары, их показания из дела не вырубить, следовательно, в суд возможно предъявить и без присутствия самих свидетелей.

Что остается?

Остается решение суда: продлить Азовскому содержание под стражей до 8 сентября. Наверно, суд тоже опасается. За Азовского…

P.S.  Редакция «Правды Северо-­Запа­да» обратилась к одному из адвокатов, Леониду Кожевникову, с целью получения комментария. Но… получила шквал негодования. Адвокат Кожевников был просто в ярости: 10 августа получил уведомление следователя на 11 августа для проведения следственных действий, при этом не указал, каких именно. Почему негодует адвокат? Потому что не ранее чем за пять дней до даты ознакомления следователь его обязан предупредить. Ведь у адвокатов и перед другими подзащитными обязательства имеются – по сопровождению в следственных мероприятиях, по защите в суде. Закон это учитывает. Следователь – нет.

Очень похоже на то, что перед следствием поставлена задача во что бы то ни стало протащить дело в суд до окончания месячного срока. И как-­то шаткими кажутся уверения сотрудников регионального ФСКН в том, что «прокуратура быстренько прочитает, а суд быстренько даст гарантированную условку». На фоне этой недостойной следовательской торопливости – очень шаткими получаются «гарантии» условочки за признаночку.

Мнение нашего коллективного разума: сидите, Илюша. Молитесь за здравие Октябрьского районного суда, продлившего срок вашего одиночества. Зато гарантии алмазные: что с вашей бритой головы ничего не упадет (и на бритую голову тоже не упадет ничего). И в вашей квартире не вылезет из линолеума плантация «наркотического вещества растительного происхождения».

Материал предоставлен общественно-политическим изданием "Правда Северо-Запада", опубликовано 12.05.2015